Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»
Номинация «Неоставленная страна»
Бежим
От грустной правды, вымученной лжи,
Из плена скучных правил мы бежим
В тот город, где все знаки путеводны.
Не нужно больше думать, выбирать,
Смешались наши "завтра" и "вчера"
В едином нескончаемом "сегодня".
Тоску по чудесам разбередив,
Июнь щекочет пёрышком в груди,
Подсказывает нам обрывки реплик.
Изгибы улиц манят и пьянят,
Бордюр, такой банальный в свете дня,
К закату превращается в поребрик.
Атланты хмуро смотрят свысока.
Я прячусь – выходи меня искать
Не там, где потерял, а где светлее.
Холодный ветер плещется в Неве.
Не в силах понимать, ты просто верь
В реальность, где мы вряд ли повзрослеем.
И если я однажды научусь
Не путать ноты в сложной гамме чувств,
То большего, пожалуйста, не требуй.
Всё тоньше тени, ночи всё белей.
Потёртое, как старый гобелен,
Глядит в глаза нам питерское небо.
После Карениной
Поезд, переехавший Анну Каренину,
Весьма опечален, но не раскаивается ни в чём.
Он делал свою работу, спешил ко времени –
И вдруг под колёсами стало скользко и горячо,
Но не так, как обычно, от слякоти и силы трения.
Теперь его то трясёт, то бросает в жар.
Он понимает: ведь кроме этой несчастной Карениной
Есть много других, чья жизнь напоминает кошмар.
Они копошатся внутри, оставляя язвы в памяти,
Отравляют отчаяньем, а после уходят прочь.
Он думает: "Ну что вы здесь топчетесь и горлопаните?
Оставьте в покое, я не могу вам ничем помочь!"
От назойливых мыслей поезду нет спасения,
Лихорадка в чугунной груди продолжает пылать.
Её не остужают ни затяжные дожди весенние,
Ни усталость машиниста, выгоревшего дотла,
Равнодушно взирающего на похороны и рождения,
И на выходки в разной степени истеричных Анн.
Поезд вдруг понимает: каждый новый день его
Изнутри похож на уродливый балаган.
Вот юнец, проигравший в карты, ругается с папенькой,
Вот бледная барышня надсадно кашляет в платок.
Вагоны нервно вздрагивают, у поезда паника,
Но из пассажиров этого не чувствует никто.
Отставной подполковник лакает водку с матросами,
Старушка у окна считает копейки – и их в обрез.
Поезд обречённо вздыхает железным нутром своим
И сходит с рельс.
Заложник памяти
Морок путает мысли, как ветер - траву,
Голоса в голове донимают, зовут.
Я молюсь равнодушию, как божеству,
Чтобы крепче меня держало.
Но чужая недобрая память во мне
Беспокоится, мается, рвётся вовне:
Так сквозь слой штукатурки на белой стене
Проступают следы пожара.
Те, кто были и сгинули в бездне эпох,
Окружают меня разномастной толпой,
Словно я - их потомок, с рожденья слепой -
Вдруг прозрел и от страха замер.
Не спасает рутина бессмысленных дел:
Эта пытка меня настигает везде -
Ощущая страдания тысяч людей,
Видеть прошлое их глазами.
Я всё помню - вернее, всё помню не я:
Вой снарядов, зловещий галдёж воронья,
Боль надежды, в отчаянье выпитый яд,
Жажду крови и зверский голод.
Давит бремя огромной, всеобщей вины,
И стучатся в сознание вещие сны,
Где вскипает над берегом гребень волны
И взлетает с оливы голубь. | 
