Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

Оживление коня-бубна

Стал я кожей поющей

на обод натянутой ловкой рукою

стал я кожей поющей

трех костров просмоленной дымом

молоком окормленной сначала кобыльим

и после аракой горючей

стал я кожей поющей

рисованной дивно и страшно

только тронет меня колотушка мягкая тихо

будто в бок кто-то тихо толкается лбом

будто сразу из сна выпадаю глубокого

и снова маралом — на кручах

выгибается шея моя и ноги несут меня сами

будто сам лбом толкаюсь

я в бок материнский шершавый

замираю зов отцовский услышав

и хмелящей волной заливает меня

словно в травы весенние я вплываю

а рядом моя маралуха вплывает...

это бьет колотушка прямо в весеннее сердце

и сердце мое разрывает красным шелком

все быстрей и быстрей я бегу

а сердце летит с облаками...

кто же выстрелил, скажешь, шаман?

Я теперь под твоими руками.

душу мою — красный шелк —

сотворите покрепче и Яйику белому передайте

ерен йибек тынытдын

стал я кожей поющей

небесным конем твоим стал я

положишь ли бронзовое седло?

наденешь ли серебряную уздечку?

Если кожей остаться,

то только поющей, крылатой.

Тара в купавках

В речку Тару занырнуть —

Индию детства

как усталому уснуть

на зеленом сердце

там весеннюю Псалтырь

открывает птичка —

с говорком родным Сибирь

с пеночкой-весничкой

: глянь-ка перышко всего токмо перышко

а кольнёт в ребро как лёд

знамо, горюшка

не уладила сваво — с ен-тово

отвори мне, Тара, зеленый рай

той прохладной речки

то плыви, то птичкой перелетай

у богини над плечиком

я закрою глаза, а ты жахни жарки

и купавки с чертополохами

пусть несутся всполохами, а я закинь

руки за голову

поднеси, Тара-сестра, неба за краешек

в ковшике с тмином да в васильках

инда в базилике какой синева — и оттаиваешь

помоги с духом собраться ибо завтра биться

в пробках, засадах что твоей бохитсаттве

матерИ

Вот заштопаем ветер

вот заживем

по солнечному рублю

вдруг говоришь — люблю

старенькая стала маленькая

вот книжки, вот мишки,

вот попей молока

только не говори, что любишь

В новый садик тебя отведу

там жирафы олени и кенгуру

красные ягодки, яблоки на кабинках алеют

все пожрали война да Сталин

в жернова человечьей пшеницы

мамку твою Пелагею Николаевну

за колоски затолкали

от той-то трухи-тоски

твоя битва-битьё, матерь-дитё

Лидка ты, Лидка Синицына?

Руки девчачьи — уголь тачками

онучи разваливаются на заплачки

Спарта со слабым не нянчится

жилами на живульку тачается...

а старость — такая нелепость,

вдруг слабость, вдруг нежность

ты говоришь — люблю

а я до крови губу — отворачиваюсь

лучше уж матерИ меня, матерь

мне это легче, у меня на это броня

а так — в горле — кречет

Лидка я, Лидка Синицына

повторяешь еще и еще

как мантру впеваешь в память

а я вижу в подполе как в норе

девочку пяти лет в картофельной кожуре

с сумкой холщовой через плечо

избы голодные — твою паперть

кто подаст — а кто вон за порог

Лидка-побирушка помер бог

куколка-соломка ломается в рукаве