Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»
Номинация «Неоставленная страна»
Чтоб душу русскую понять
Я русский бы выучил...
В. Маяковский
Как ни смотри на мир – в широком смысле, узком –
чужая речь, быть может, хороша.
Но лишь на русском говорит, на русском,
загадочная русская душа.
Особенной закалки и огранки –
любви и состраданья не чужда,
рубить – с плеча, с гранатами – под танки,
вставать всем миром, коль пришла беда.
О ней писал Толстой, и Достоевский
искал её средь питерских трущоб.
Забава ей – из бани деревенской
нагою лихо броситься в сугроб.
Да в бой кулачный, чтоб на стенку стенка.
Да босиком с рассветом – на косьбу.
И в небо высочайшего оттенка
взлетать, на прочность пробуя судьбу.
Едва освоив в небесах скольженье,
постичь Вселенной таинства спеша,
отбросив прочь оковы притяженья,
рванула в космос русская душа.
Да космос что – безбрежие немое,
земное чудо разум рвёт опять –
как можно есть на улице зимою
мороженое в минус двадцать пять?..
Порой душа – нелёгкая нагрузка,
не важно, из простых ты, или – знать.
Но ради вечной странницы я выучил бы русский.
И, может быть, сумел её понять.
Странный август
Этот август был странным и даже, пожалуй, нелепым.
Георгины соседей отчаянно пахли весной.
Ко всему, что вокруг, оставались мы глухи и слепы.
Волновало лишь то, что случилось с тобой и со мной.
Этот август был странным. Ты помнишь? Конечно же, помнишь –
тёплый дождь по асфальту под солнцем гулял босиком.
А потом звёздный ливень высверкивал томную полночь,
и глядела в окошко луна любопытным глазком.
Этот август был странным, но, боже, каким же счастливым!
Стрекотали сороки, а слышались нам соловьи.
Забывая про время, идущее прочь торопливо,
жили мы по законам свалившейся с неба любви.
Этот август был странным, шальным и… пропахшим сиренью.
Запах грезился всюду, всё было пропитано им…
Бесшабашное время, где юности нашей горенье,
этот август нелепый мы в старом альбоме храним.
Он жил поблизости...
Константину Ваншенкину
Он жил поблизости. Мы с ним встречались где-то.
Порой одними улицами шли.
Он был известным, признанным поэтом
одной шестой поверхности земли.
В семнадцать на порог военкомата
шагнул из школы – позвала страна.
Ушли в безмолвье павшие солдаты.
А он носить стеснялся ордена.
Жил за погибших – радости, невзгоды,
разлуки, встречи, люди, города.
Он знал, как провожают пароходы,
куда уходят рельсы в два ряда…
Декабрьскую колючую порошу
среди Новлянских* подглядев лугов,
известного в Болгарии «Алёшу»
писал на улице любимой – Инны Гофф,
тогда – в Лесном заштатном переулке,
где тридцать лет прошли как полчаса,
откуда ветер эхом длинным, гулким
времён былых приносит голоса.
Хранился в сердце светлый образ Инны –
в бескрайнем поле тонкий колосок.
Краснели за окошками рябины,
и всё кружился старенький вальсок…
По Воскресенску снова бродит лето.**
Не меркнет память – времени назло.
Он жил поблизости. Он просто был Поэтом.
Мы... просто жили рядом... Повезло.
* Новлянское – микрорайон города Воскресенска Московской области (бывшее село Новлянское);
** «Летом в Воскресенске» – сборник стихов К. Ваншенкина и И. Гофф, написанных в Воскресенске. Год изд. 1999. | 
