Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

* * *

Лето и Яр тезками оказались…

Если поэзия все же возможна и после такого,

снова с плодами рифмуешь –

как странно – осеннюю завязь.

И понимаешь, что «больно» –

прогорклое слово.

Нет, ты не циник. Но сказано многое слишком,

речь человечья сама по себе еретична.

Улицу знаешь на память –

беги к старикам и к мальчишкам,

впрочем, экзамен

едва ли ты сдашь на «отлично».

Стой! Не пиши! Это что за кощунство, ей-богу?

Ты упражняешься,

будто жонглер сумасшедший!

Грузный октябрь омывает

и жадно глотает дорогу.

Вот и в тебе отзывается каждый ушедший.

* * *

Избегаю банальностей вроде Стикса и Леты.

Все бледнее мои картинки переводные.

Так старательно прячешь, Киев, домов скелеты,

словно формы существованья переходные.

Годы-окна отворены, и хотя ослепли

(нет, по этой самой причине, по этой самой),

не скрипят, а поют об огне, о судьбе, о пепле,

и глаза пустоты над кирпичной смеются драмой.

Если можно любить сильнее, тебя покинув,

измени, прогони, отними даже крылья-кровли.

Чтобы все твои раны чувствовать кожей, Киев,

я желаю ножом разлуки быть обескровлен.

Притяжательный твой падеж, притяженья омут.

Как ты смеешь за горло рукою держать костлявой?

Полоумный старик, прекрати этот страшный опыт,

пропади, утони, привиденьем по небу плавай.

* * *

Ветер лунной играл тетивой,

не заметив, что ночь полыхает...

Спит тревожно орган духовой

и прогорклое время вдыхает.

Беспокойного жара его

не остудят ни фуги, ни строфы.

Не осталось уже ничего

от камней панорамы Голгофы.

Что лукавому Чистый Четверг,

он исходит бессильною злобой.

Hauptwerk, Oberwerk... фейерверк –

ты на вкус эту азбуку пробуй.

А потом до рассвета следи,

что небесный сулит бестиарий.

Дрогнет сердце осколком в груди.

Всякий город – немой планетарий.

Не удержится, выстрелит лук –

птица Время лишится ночлега.

Но опять то носок, то каблук

обозначат подобие бега.

«Ну же, голову музыке в пасть!» –

что за сладкий дурман поединка?

Так привержена целому часть,

так стихии послушна пылинка.

Ночь бледнеет. Ложатся у ног

сад Купеческий, сад Гефсиманский.

Это дышит языческий бог,

это Бог говорит христианский.