Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

* * *

Набирает оборот машина,

ширится в тумане перспектива,

прорастает мокрое шоссе,

но, по знакам судя, не к Москве.

Сотнями сорили километры

здесь – за стойкой, вытертою ветром,

но к утру по хатам расползлись,

влипшим в неприветливую слизь

по краям объездов и развилок,

где в стогу – иголка или вилы.

Спишь – не спишь: пасутся в телефоне

букв стада, по зову гонга ль, гона ль

движутся по ленте сверху вниз,

а водитель, как шпион-радист,

крутит волны автомагнитолы

в поисках отнюдь не рок-н-ролла.

Чёрное шлифует колесо

горб земли, которая – лосось,

мчащийся в неистовом потоке

наметать икры, унять молоки.

Где мы? Кто мы? На какой версте?

Даст ответ штрих-код на бересте,

а не даст – узнаешь у кукушки,

если же утряску и усушку

вдруг приостановишь, из авто

на зелёной, зревшей целых сто

или более минут стоянке

выйдя, как натуралист Бианки.

Впереди – всё та же пастораль,

глубже ванны, где сошла эмаль.

* * *

Здесь – на отшибе – воздух жиже:

через соломинку тяни,

а можешь прямо в кружку выжать

сквозь пальцы хваткой пятерни –

и залпом, не косясь на угол –

так, чтоб от жадного глотка

звучала голова, как фуга,

продув органную гортань.

Вот землю трактор ковыряет

один в осенней пустоте,

устлав отжившими корнями

ползущую за плугом тень.

Мир перепахан – даже в мыслях,

готовых лечь под первый снег,

с чем ворон – близорукий мистик –

зрит зиму и без линз пенсне.

(Большое Болдино – Нижний Новгород)

* * *

Это – осень, господа присяжные заседатели,

если вы не заметили по среднесуточным показателям

температуры и по цвету листьев, унылой братией

возвестивших гибель в сезонном смысле.

Даже чай становится слишком уж горьким

от такой констатации. Площадь Горького.

Побыстрее бы ехал, когда бы под горку,

наш автобус, что в пробку втиснут.

Этот суд – обычное самокопание,

то есть речи не в зал, а в астрал толкая,

нет надежды, что кто-то там всеми руками

согласится: мол, невиновен.

Здесь не кража со взломом и не убийство:

просто – осень, где даже без жёлтых листьев,

очевиден экзистенциональный выстрел

со следами абстрактной крови.

Суд идёт, но кто и кому обвинение,

кто защита? А впрочем, дожить бы до вербного

воскресения через всю эту внутривенную

зиму, что следует в приговоре.

Все встают и выходят. Уже конечная.

Тут зажгутся, как свечки, окошки вечером,

и котельная ввысь дым пускает колечками –

будто курит, цедя: don't worry.