Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

Достоевское

Гороховая в ранний час смурной,
как горное ущелье, молчалива.
В мансарде дремлет утомленный Ной 
над «Балтикой» подвального разлива.

На скатерти с кистями – чертежи,
столетник смотрит вниз, на дно колодца.
На лбу у спящей Сонечки  дрожит
кудрявой прядки краденое солнце.

Во двор не проникает свет реклам,
и свет дневной не проникает тоже.
И не похож чердак на купола,
но с чердака поближе к небу всё же.

Когда рассвет над городом встает,
молочным утром светится мансарда
и сквозь туман плывет, как утлый плот,
в покой давно  приснившегося сада.

На небе, замурованном свинцом,
чадит заря, по-питерски  скупая.
И мира достоевское лицо
дагеротипным снимком проступает.

На Волковском

На Волковском – запахи скошенных трав,
дорожки, метённые чисто.
На братских полянах притихли ветра,
купаясь в лучах золотистых.
Вдоль братских, направо и наискосок –
в густые кленовые тени,
где тонко и нежно тревожит висок
комарика тихое пенье.
Вот я и пришла, непутевая дочь,
в корзинке – петуний рассада.
Спросила бы, чем вам сегодня помочь,
а вам ничего и не надо.
С гранитного камня глядите светло,
плечами прижавшись друг к другу.
А время застыло и снова пошло,
вращаясь неспешно по кругу.
Назад, и налево, и наискосок,
туда, где шумит автострада.
И греет лопатки сквозь тонкий платок
тепло материнского взгляда.

Не страшно

Шипя, чертыхаясь, сжимая кистень
и соображая от ужаса плохо,
по углям садов, городов, деревень
ступает босыми ногами эпоха.
Быть может, и нам не сносить головы,
но он уцелел, город  сирый и битый,
и серым, не глаженым  шарфом Невы
его Петропавловки горло укрыто.
Мне с ним хорошо и тепло, как с тобой.
Мы оба - его повзрослевшие дети.
Повязаны общей Невой и судьбой
и тем, что нам врозь не живётся на свете. 
Когда мы летаем, обнявшись во сне,
и ангел со шпиля нам крыльями машет,
свихнувшийся век улыбается мне.
И даже не страшно.