Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

Гостья

Здравствуй, маленький остров любви и печали,

Голубая лагуна тогдашних времён.

Мы оставили целую жизнь за плечами:

День и ночь,

День и ночь,

Свет и сон.

Слюдяные оконца в провинции нашей,

Золотая осина, две сонных ольхи.

Я давно ярко-красной помадой не крашу

Губ насмешливых.

Трижды сменила духи.

Я смотрю на тебя сквозь небесные росы,

Сквозь сереющий ситчик осенних дождей.

Здравствуй, здравствуй, мой милый игрушечный остров,

Наконец-то я здесь.

Звуки гулки, а звёзды, как розы, огромны,

Отцветают неспешно и гаснут легко.

Скоро всю эту позднюю роскошь укроет

Долгожданным снежком.

И весёлые тени, со стен исчезая,

Унесут моё сердце зажатым в горсти.

Всполошатся синицы:

Чужая?

Чужая!

Так, зашла навестить…

Из осени

Я ухожу из осени налегке –

Листьев охапка и поводок в руке.

Не приучилась шапки носить, зонты.

Связь не доступна. Разведены мосты.

Рядом гуляет ветер сторожевой,

Крутит хвостом, гладить даёт живот,

Тянет, скулит и всё норовит сбежать.

А под ногами звёзды ничком лежат.

Всадники крепко держат своих коней.

Каждый октябрь становится всё трудней

Распознавать в петропавловских облаках

Ангела золотого с крестом в руках.

Я ухожу из осени насовсем.

Дождь остаётся вниз головой висеть.

В реку ныряют и плещутся фонари.

Что-то такое выгорело внутри.

Что-то такое привнесено извне:

Больше не снится – вот и не спится мне.

Каменным львам неуютно лежать впотьмах –

Холодно, голодно, скоро совсем зима.

Кутаюсь в серый туман, как в громоздкий шарф,

Не разглядеть лица, но тепло дышать -

Так и шагаю, не узнанная никем,

С жёлтыми листьями и поводком в руке…

Сойти с ума

…а у зимы свои повадки -

целебная трава и мёд.

снег правит птичьи опечатки,

ошибки не беря в расчёт.

во мглу закутаны фигурки -

скользят, почти не чуя ног,

как будто крутят в переулке

документальное кино.

сойти с ума, дышать и плакать,

что ночь нежна, а день - нежней,

дивиться безделушке всякой

и тут же забывать о ней;

молчать, хранить в столе тетрадки

с куриным богом заодно,

а у зимы свои порядки –

глаголом жечь и пить вино;

ловить смешливыми губами

просыпавшийся сахарок,

следить, как время убегает,

пуская всё на самотёк:

суровый быт, сердец сноровку,

разгорячённые тела,

одним движением неловким

раскалывать напополам

гранат, и пить любовь, как воду –

и не напиться, и желать,

и требовать себе свободу,

и, бесконечные дела

откладывая в долгий ящик,

сквозь запотевшие очки

глазеть на лыжников, летящих

со светом наперегонки...