Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»
Номинация «НЕОСТАВЛЕННАЯ СТРАНА»
РОПОТ ОТЕЧЕСТВА
I
Затеряться в полях, в лабиринте проселка,
С непотерянным шансом — однажды вернуться на тракт.
Ибо почва — черна. И — высоко-высоко
Вновь печалью и болью курлычут свобода и страх…
Одиночества лед за грудиною тает.
Кто мечтает о славе, увы, до креста одинок…
А проселок ветвится и в небо живое врастает.
За клубочком катясь, веруй! — это ль не главный урок.
Докатись до села, до околицы, возле погоста
Тормозни у кладбищенских ветел, постой у могил.
В майском ветре, родительски нежном, — и ясно, и просто —
Охолонешься веяньем тех, кого детской любовью любил...
II
По пологим снегам вдоль берез по холмам невысоким
Мы поедем с тобой на восток в Буготакские сопки,
Где над настом прозрачные рощи слегка розоваты,
И просторы воздушные дремлющей влагой чреваты.
Снова в глянцевых ветках февраль привечает синицу,
И меняет оковы мороза на льда власяницу,
Чтоб по корке наждачной сосновое семя летело
По полям, по долам до златого от солнца предела.
Мы поедем в деревню, где в бане поленья багровы,
А “Ленд Ровер” на старом дворе популярней коровы.
Там над прорубью цинковый звон, и вторую неделю
Месяц плещет хвостом, в полынье поджидая Емелю.
Я по-русски тебе говорю, пригубивши водицы,
Не годится роптать, коли тут угадали родиться.
Я, как старый бобер, здесь — подвластный и зову, и чуду —
По весне, после паводка, буду мастырить запруду…
***
На калине ягоды пожухли,
На траве то иней, то ледок,
И лесов оранжевые букли
В колтуны свалялись у дорог.
Друже мой, по пажитям и весям
Тишина да белые дымы.
Скоро отпоём, откуролесим,
Отъелозим по свету и мы.
Так прозрачна роща, так пустынна —
Тёкот дятла да синицы звон.
Вот уже прохладно и простынно
Манна упадает на амвон...
Хочется окуклиться, забыться,
Задремать у родины в пазу.
И листает умершие лица
Память-ветер, словно на весу.
ПРЕД НАСТУПЛЕНИЕМ КРАСНОГО МЕСЯЦА
Все в поездах мое солнышко-лелюшко,
Катимся, катимся - не устоять.
Сквозь погорельщину, Ванька-Емелюшко,
Сладкой, как водочка, жизни поять.
Темное месиво... Светлое крошево...
Лермонтов с тучки глядит на меня.
Много хорошего. Мало хорошего.
Чище и льдистее день ото дня.
Эко хватил! Почему не покаялся?
Каюсь, родимые, каюсь во всем.
Тарскою степью, Барабинской, Каинской
Еду в заросший крапивою дом.
Осень такая, что хочется выстрелить,
Чтобы за эхом осыпался лист...
- Истина там, где отрезана истина. -
Молвил безногий, как хмель, баянист.
Лесоповальные, скотопригонные
Лики родные Марусь-Магдалин
Вновь уплывают в оклады оконные,
В дождь и безденежье русских долин.
Поле, пространство, полет и безмолвие -
Даль, словно хлеб, не пресытит во век.
Вновь с мукомолия на богомолие,
В преображающий родину Снег.
Сны роковые в душе не поместятся,
Но сохранятся в небесном краю.
Пред наступлением красного месяца
Простоволосый и тихий стою.
Скажешь ли правду мне, Ванька-Емелюшка,
В час, когда будешь не пьян, а блажен:
Скольких прияла льняная постелюшка
Ширь-белизной в миллионы сажен.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Боже, простишь, ли нам неразумение
Или рассеешь как израильтян?..
Стыки вагонные.
Гужи ременные.
И горизонт неохватен и рдян. | 
