Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

* * *

В этом городе пахнет морем в любой сезон,

с католических кирх колокольный несётся звон

православной веры, и едут со всех сторон

по немецкой брусчатке российские «Волги» и «Лады».

По мостам Кенигсберга, которых как прежде семь,

словно Кант, шагает поэт Симкин Сэм,

а в бывшем парке 40-летия ВЛКСМ

Хабербергский ров одет в ледяные латы.

На стенах. на домах, на воротах десятки ран

нанесённых войной, но присвоен иной ранг

Кёнигсбергу, и вместо войны на Кранц

надвигаются люди, минуя ворота Росгартен.

Под гранитными плитами плачет навзрыд земля,

но военному времени в глотку засунут кляп,

и с ворот Королевских, взирают три короля

на разрушенный город, которого нет на карте.

Все снаряды и мины спят под покровом мхов,

закрывает ворота чугунные остров Кнайпхоф,

и с намоленных стен осыпается ржавой трухой

измождённый кирпич, и уходит на дно Преголи,

Кафедральный собор, укрывая в душе печаль,

успыпальницу Канта несёт на своих плечах,

наблюдая за тем, как проспекта седой причал

Дом советов держит на вечном приколе.

Он о чём-то грезит, в бронзовых облаках

утопая по пояс, но ветра рука- легка,

разгоняет их, и он видит, как над ДК

Моряков кружится в небе двуглавый беркут,

и клюёт с ладоней моста горьковатый град.

Он к большой России сейчас полететь бы рад,

но не может, пока младенец-Калининград

спит так чутко в отцовских объятиях Кёнигсберга,

и не чувствует надвигающейся беды.

Как подушки- небрежно раскиданы все форты,

и лесные простыни смяты и залиты

лимонадным солнцем с примесью куркумина,

и не слышно ни детского смеха, ни плача вдов,

и забыть бы хотелось всё, что случилось до

сорок пятого года. Смотри, здесь сейчас мой дом,

и беда, как пуля свистит, но проходит мимо.

* * *

Под шкуркой моря — мякоть глубины,

песчаный сок и солнечная цедра,

и падает мгновенье фруктом целым

в мою ладонь, и светятся иным

потусторонним светом небеса,

и точит неизвестность чёртов камень,

и нежно обнимает плавниками

слепая туча хвойные леса.

Так просто быть повсюду, и нигде

не чувствовать присутствие былого

звучанья дня и ощущенья слова,

не предавая прошлое воде

идти на встречу, возвращаться до

того, как ветер стихнет и утонет

песчинка солнца в ласковых ладонях

балтийских волн, и шторм совсем седой

покинет мир безропотно, светло,

до отмели, до берегов истаяв,

и выпорхнет душа пернатой стаей,

разбив морское тело, как стекло.

* * *

Смотри, садится солнце с тихим плеском,

За острый край небесного листа,

И в небо смотрит Александр Невский,

Спиной, касаясь чёрного креста.

Смотри, как прорастают сквозь бурьяны

Сухой травы, весенние цветы,

Как ввысь стремится храм святой Татьяны,

Свой крест, неся в обители святых.

Смотри, как пылью слов, песчаным шквалом,

Апрельский день летит из-под колёс,

Как тёплый вечер над Литовским валом,

Во тьме звенит серёжками берёз.

Смотри, блестит натянутая леска,

Летящей к морю аэротропы,

И охраняет маршал Василевский

Победу, от назойливой толпы.

Смотри, на ограждении бетонном,

Застыло время каплями воды,

И алычи восход над башней Дона,

Струится тканью свадебной фаты.

Смотри, как сквозь железные ограды,

Ладони к солнцу тянут сотни верб,

Смотри, звучит весна Калининграда,

И песню эту слышит Кенигсберг!