Конкурс «Не бойся горького сравненья и различай добро и зло...»

Номинация «Я»

Ты всё забыл

Ты всё забыл,

Но помню деда я

И танец лебедят по телеку,

Когда пришёл домой с победою

Он в год дветысячи-прострелянный.

Мундир разорван, берцы стоптаны,

А на груди сияли верою

Медаль "За сдачу Севастополя"

И орден "За развал Империи".

А в воздухе — помои местные

И ковылей дела былинные,

И иностранных дел шталмейстеры

Роняли слёзы кобылиные.

И по углам шептались — "вражина",

И за спиною — принца датского

Диванодышашие граждане

Склоняли в падеже предательном.

Вот стол накрыла бабка споро, но

Дед всё молчал и зырил искоса,

Лишь в темноте слепого города

Мелькали фронтовые искорки.

И отражалось небо мелкое

В глазах доверчивых и преданных,

И переваривалось медленно

В желудках мясо людоедово.

Номинация «СТРАНА»

Юрьев день

Юрский период.

Юрьев день.

Что за шум с небес, бабушка?

То не ордынский змей, то дед его — птеродактиль.

Праздник. Струится из туч вода, ласкают солнечные лучи с отдалённых гор.

А возле нашей избушки проливной голос гнусавит: — Подайте

Слепому дождю на прокорм!

Будто не черти, будто ангелы кого-то нездешнего носят.

Чудится — у пришлого, как на подбор — лапти литые, уши вразлёт.

Глянешь в окошко — а это с пением и плясками народ-клюквоносец

Из болота идёт.

Весело весело проходят мимо и подмигивают в окошко — а мне и бабушке лестно.

— Айда с нами, бабка, искать помещика под новый закон!

Купленный у цыган, на привязи трусит медведь облезлый,

Выбранный вожаком.

Солнце тускнеет, дождь усиливается, поднимается ветер.

И только за облаками вездесущие незримые журавли

Курлычат что-то про обратную сторону медведя,

Не видимую с земли.

Но праздник в разгаре, по бокам едут один славнее другого государевы витязи,

Смотрят с одобрением и усмешкой на болотный люд.

Пьянит клюквенная настойка, медведь танцует на привязи,

Выбирай себе подобрее барина, пока дают.

Номинация «ПЛАНЕТА»

Чеширская

Видит — опять не туда попала. С трудом

Проявляется сквозь сказочную немоту.

Чеширская потягивается на дубе том,

Приглядывается к русалочьему хвосту.

Вечер жонглирует музыкой слов, из пустот —

Только чёрные дыры в корнях мирового зла,

И лишь белый кролик — фетиш, его приход

Каждый охотник желает знать.

Ваша Светлость за горизонтом, прощаясь, из темноты

Пускает на ветках солнечные пузырьки.

Где не появишься — улыбаются лишь коты,

Облака и бездомные призраки.

На землю не стоит — на цепи матёрый вопрос,

И нет никого пригоже и краше его.

— Ай гав ю, — говорит неучёный пёс.

— Ду ю мяу ми? — чеширская переспрашивает.

Давеча выбились в нищие последние короли,

Этот мир обречён и не можно его спасти.

Мы все полукровки, четвертиночки да нули,

И только она — единица реальности.

В небесную кострому, в подводную колыму,

И более не поётся, не сказывается, не лается.

Исчезают все — белый пудель, каштанка, муму,

По кругам, по зигзагам, по цепочкам идут ко дну,

Ну а чеширская — проявляется.