Конкурс «Не бойся горького сравненья и различай добро и зло...»

Номинация «Я»

Поэт в своём отечестве

«Я пятая ваша колонна,

незыблемая и сквозная,

в прогнившей с фундамента башне -

на мне ещё держится небо,

во мне ещё теплится слово,

я смыслы забытые знаю

и буду цепляться зубами

за боль, уходящую в небыль -

В Лумбини, на родине Будды,

в Гранаде, на родине Лорки,

у южной границы России,

которую жаждут подвинуть

срывать ваши фантики буду,

всю мерзость культурного слоя…»

А небо хлестнёт парусиной.

Простреленный небом навылет –

он был мудаком и поэтом,

поэт оказался сильнее

и выдохнул чистое, злое

и трезвое – прямо навстречу

и граду, и миру, и лету,

и всем, кто восторженно блеял,

рифмуя циклоны и лоно,

утешены собственной речью.

Но он уступил под напором

неопровержимых улиток -

нас лучше не сталкивать лбами,

а выждать - когда же отпустит…

Поэма есть маленький подвиг -

но вряд ли попытка молитвы.

В ней смыслов – как снега за баней,

найдёшь, как младенцев  в капусте.

Читатель дуб дубом – но крепок,

плюс дырка в иммунной системе –

поэтому склонен к фашизму -

но вряд ли готов согласиться

с такой оговоркой по Фрейду -

дозируйте темы поэмы

в разумной пропорции с жизнью,

 слоняясь в берёзовых ситцах.

Номинация «СТРАНА»

* * *

Этот город накроет волной.

Мы – не сможем… Да, в сущности, кто мы –

перед вольной летящей стеной

побледневшие нервные гномы?

Наши статуи, парки, дворцы,

балюстрады и автомобили…

И коня-то уже под уздцы

не удержим. Давно позабыли,

как вставать на защиту страны,

усмирять и врага, и стихию,

наши мысли больны и странны –

графоманской строкой на стихире.

Бедный город, как в грязных бинтах,

в липком рыхлом подтаявшем снеге,

протекающем в тонких местах…

По такому ль надменный Онегин

возвращался домой из гостей?

Разве столько отчаянья в чае

ежеутреннем – было в начале?

На глазах изумлённых детей

под дурацкий закадровый смех

проворонили землю, разини.

Жаль, когда-то подумать за всех

не успел Доменико Трезини.

Охта-центры, спустившись с высот,

ищут новый оффшор торопливо,

и уже нас ничто не спасёт –

даже дамба в Финском заливе,

слишком поздно. Очнувшись от сна,

прозревает последний тупица –

раз в столетье приходит волна,

от которой нельзя откупиться.

Я молчу. Я молчу и молюсь.

Я молчу, и молюсь, и надеюсь.

Но уже обживает моллюск

день Помпеи в последнем музее,

но уже доедает слизняк

чистотел вдоль железной дороги…

Да, сейчас у меня депрессняк,

так что ты меня лучше не трогай.

Да помилует праведный суд

соль и суть его нежной психеи.

Этот город, пожалуй, спасут.

Только мы - всё равно не успеем.

Номинация «ПЛАНЕТА»

* * *

Твои диктанты всё короче –

Ты больше стал мне доверять?

А может, меньше? Между прочим,

я разучилась повторять

слова молитвы. Паранойя

терзает эпигонов всласть,

те, кто спасён в ковчеге Ноя,

хотят ещё куда попасть,

да забывают от азарта,

о том, что человек не зверь,

что золотому миллиарду

не уберечься от потерь,

что голодающие дети

нам не простят своей судьбы,

и много есть чего на свете,

что не вмещают наши лбы –

упрямые от страха смерти

и робкие от страха жить.

Не для меня планета вертит

Твои цветные витражи,

В мозгу искажены масштабы –

пыталась верить, не любя,

а без задания генштаба

так сложно познавать себя,

не отвратит Твой гневный окрик

от эйфории, от нытья,

и я сама себе апокриф,

сама себе епитимья,

сложнее пуританских правил

нескромное Твоё кино,

порой Твой юмор аморален –

но что поделаешь - смешно.