Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

* * *

Прошлогодними листьями взятые города,

Буде они хабаровски, томски, брянски,

Думают: это просто шушера, школота,

А танцы их – красота по-американски.

Но когда на тебя набегает их ржавый строй,

Тычется в ноги злобно и слепошаро,

Хочется быть кем угодно, но не собой,

Даже игрушкой с ужимками Пьера Ришара.

Стоишь ошарашен и гол, и несчастлив и нем,

Сердце в груди – жеребцом под ударами стека.

Тебе не до планов отхода, не до стратагем,

В панике ты поддаёшься будлающим штеко.

...и только гуигнгнмы, не знающие стыда,

Что созданы по лекалам иного бога,

Берут под уздцы посрамлённые города

И уводят в края хэпппи-энда и эпилога.

* * *

Что́ бы там ни осталось от каждой из тех разлук,

Что в тебе прорастали медлительней Ким Ки Дука,

Учкудук по чуть-чуть превращается в быркудук,

А потом наступают барханы и нет кудука.

И в поджарой тиши, вспоминая про жи и ши,

Я пишу эти письма, блюдя, как могу, фэн-шуй:

«Никакой ведь души не хватит, усталой моей души», —

Всё иду и на шлейке тащу за собой баржу́.

А вокруг происходят люди и дни текут

Не совсем однородною массой с комками сна,

И занозою в сердце сидит неродной акут,

Подтверждая диагноз: бракованая весна.

Всё смешалось, как в доме Облонских, и размешать

Не возьмётся никто из гнезда терапевчих птиц,

И звучит в голове бесконечный акын-мэшап,

Как в адронном коллайдере вечный чафан частиц,

И стучит по шарам расшалившийся кошонет,

Превращая в пинбол сгрудившийся Гранд-Каньон,

И огромное солнце пустыни, там, в вышине,

Наклонится ко мне: «¿Comprende la español?»

* * *

«Тебя не любит родина. Прости!» –

И тополя мне шепчут, и рогозы.

Колосья ржи, меньжуючи в горсти,

Озлоблены, как русские морозы,

Что пробирают ажно до кости́

Сквозь шапкозакидательство бравады,

И лучше бы мне было прорасти

Травою сорной посреди Невады.

А здесь меня крапива побольней

Ужалить норовит, оплакать – ива...

Стоять на стрёме, не держась корней,

Ужасно трудно и несправедливо.

И рад бы я по полюшку идти,

И с балалайкой ездить на медведе,

Но сбит и с панталыку, и с пути –

Родные буки мне уже не веди.

И всякий раз, когда ещё тверёз

И на растраву скор по-идиотски,

Я в плеере включаю шум берёз

Саска́чеванских, северодакотских...