Конкурс поэтов-эмигрантов

Номинация «ТАМ»

Клён

Мало слов для тебя, песен мало, я тебе написала стихи -

это вьюга, по окнам скитаясь, отделила мольбы от стихий.

На далёких шальных полустанках, где судьбы обрывается нить,

и в полуденном солнце так жарко, что в зените под сорок в тени,

где святая купель - это речка - полноводною в море течёт,

милой - малая родина, Млечным назван путь - голытьбы звездочёт.

Там живёт моё давнее детство, старым клёном растёт под окном,

"Лётчик" прозвище детству - отец мне мальчик тот, приходящий в тот дом.

Колоски собирали в годину, у войны отбирая альков,

сёстры старшие. Ели мякину. Клён стоял, не сожгли на Покров -

берегли, как могли. И боялись узнавать - жив ли в высылке дед,

отбывавший пожизненный, малость колосков прихвативший - обед

для детей, чтобы живы остались, с голодухи не пухли. Потом

пожалели б... Да, где она - жалость? Трудно всем...

Ты запомнил всё, дом?

Всё стоишь на пригорке в безлесье,

на задах те же в поле манки - мой ковыль -

ту же песню о Мире беспечно всё поёт?..

Мы с тобой далеки, а не виделись лет этак - тридцать.

Образ рядом, под сердцем храню.

Помню, да. Мне другой не родиться

в этой жизни, минуя июль,

мне другую весну не приметить

по-над речкой в расцветке зари...

На полночных часах стрелки-ветры. За окном светлячки-фонари

под простую мелодию улиц уплывают по морю огня.

Вон идёт незнакомый прохожий, кутерьмою застигнутый для...

Зябко...

Голуби жмутся друг к другу - им скорей бы под крышу, в тепло.

Дворник машет метлой полукругом. Попадает - то по лбу, то в лоб.

Целлофан нивелирует спектры - листопада осеннюю мощь.

По широким, щекастым проспектам растеклась Мегаполиса ночь.

Номинация «ЗДЕСЬ»

мишура

в придорожном кафе с периодикой слился

в накрахмаленной блузе седой господин,

вдоль окон проплывают спешащие лица

картой вин.

календарь пропуская по венам прохожих

город в праздник оделся, а в шике витрин

отражается снег, тротуарами брошен

в слякоть зим.

мишура, распластавшись канвою на пяльцах

хвойных веток, по ёлкам танцует канкан

и торговцы на площади греют озябшие пальцы

о стакан.

припаркую машину подальше от центра

и неспешно пройдусь под неоном квартир.

если ты не заметен - не стоишь ни цента -

ты один.

Номинация «Эмигрантский вектор»

Фигурки

Коней на воле, белых яблонь дым,

дома окрест и облака линялые,

один конец запутанный другим -

дороги крест, на образок меняла я.

Церковная икона, под оклад

которой четвертной мой дед засовывал,

делила кино-блиц на Рай и Ад,

и на полёты в небо невесомое.

Над кинозалом властвовал покой

и люди, где-то там - за киноплёнкою,

иною жили жизнью, не такой –

с косичками, конспектами, девчонками...

Поспели яблоки на Благовест

щекастые, румяные и манкие,

завязанные книги крест-накрест

стоят на антресолях вместе с банками.

Потом защита, проводы, вокзал,

общага и вареники с черешнею,

всё то, что ты сказал, что не сказал

отголосили роды - с виду вешние.

Хрусталь, фаянс с фарфором встали в ряд

с фигуркой отштампованной танцовщицы -

"характеры - не сахар", - говорят,

детей бросая в омут, в безотцовщины.

Намоленной заступница была –

под взглядом даже Воланды расступятся,

но кони, закусивши удила,

несли по гравию дорог распутицей

назад, туда – в Индийское кино,

где день и ночь под выхлопными газами

базар, акбар, ошмётком стула дно,

линялой жизнь в посуде одноразовой.