Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»

Номинация «ТАМ»

Эхо семидесятых

Семидесятые... Не так уж плохо...

Мы молоды, до глупости наивны.

Хрипел Высоцкий из открытых окон:

"Я не люблю, когда стреляют в спину!" –

И в горле ком стоял от этой песни…

Поэт судьбы натягивал поводья,

Он по-другому не умел, хоть тресни,

Предчувствовал... нет, знал – по краю ходит.

И не было еще Афганистана,

Союз был мощным, дружба – нерушимой,

А Родина была почти что мамой...

"Я не люблю..." – и мы ровняли спину.

Мы становились выше, благородней,

Пытались уважать себя и прочих,

И то, что мы свободнее сегодня,

Заслуга и его надрывных строчек.

Все изменилось в веке двадцать первом...

Но из открытых настежь окон сына,

Несётся в будущее хриплым нервом:

"Я не люблю, когда стреляют в спину!"

Номинация «ЗДЕСЬ»

Вокзально-рояльное

Рабочий день по колее привычной

устало докатился до исхода.

Толпа из подоспевшей электрички

лавиной устремилась на свободу -

oт дребезжащей суеты вокзала

к покою телевизоров и спален.

Вдруг музыка негромко зазвучала -

играл солдат на стареньком рояле,

не для друзей, не заработка ради.

Oн ехал в увольнительную, к маме,

а тут - рояль. Он клавиши погладил,

и пальцы заиграли что-то сами -

сначала неуверенно, вполсилы,

и вот уже, людей не замечая,

мелодией прощения просил он,

а, может быть, прощался, не прощая.

Забыв про всё, мальчишка в форме пыльной,

рассказывал доверчиво роялю -

о девочке, которую любил он,

и о друзьях, которых потерял он.

Толпа не попыталась бег замедлить,

неслась себе безудержной лавиной,

но что-то изменилось в людях этих -

необъяснимо и неуловимо.

Я той толпы была частичкой мелкой,

казалось мне, что будто в одночасье,

нам дали шар земной на переделку,

но не сказали, как с ним обращаться.

Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»

Между

Эмиграция 90-х

Уезжали, зубы сжавши мы,

в неизвестность, навсегда...

Листопада ворох замшевый

вопрошал: "Зачем? Куда"?

Сомневались, жарко спорили,

опасались за детей.

Нет печальнее истории -

отрываться от корней.

Вместе с платьями да блузками

и в столицах, и в глуши,

паковали книги русские,

как лекарствo для души.

Не предав прошедшей юности,

изменялись изнутри

и, ломая зубы мудрости,

грызли день и ночь иврит.

...И мы сдюжили, мы выжили,

распрямиться вновь смогли…

Шепчут "Кадиш" листья рыжие

у оставшихся могил.

"Ка'диш" - еврейская поминальная молитва (идиш)