Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»
Номинация “ТАМ”
* * *
Пока дедушки не было дома,
бабушкина кухня перешептывалась на разные голоса.
Ухватки пришепетывали "генуг-шон",
крышки кастрюль пощелкивали "зогт-зогт". Что-то варилось.
Бывшие девочки, старые сплетницы, вторили звукам кухни.
Это - такой немецкий, бабушка говорила.
Этот немецкий был первой тайной, которую охраняла я.
Я узнавала "цидрейт" и "мишугенер" -
это безошибочно означало, что дедушка здесь, в дверях.
Кухня дедушки опасалась. Он присягал новизне.
Побеждая в ежедневной войне
с тайнами кухонного стола, с платком на бабушкиных теплых волосах,
с курицей, склонившей печальную шею (кровь чтоб до капли стекла),
с прочими мелкими привычками дочери резника
из, как-никак, городка (не как он, из села),
дед по-шамански заговаривал страх.
Но и у него была тайна, и не одна.
Например, когда ему было что-то около девяноста,
я узнала, что был примерным учеником хедера. А в девяносто два,
я подслушала, он рассказывал не понимавшей по-русски
чернокожей черноглазой сиделке с далекого острова:
"И вот тогда, по личному приказу тов. Кагановича....
только ты - никому... Это военная тайна".
Тайны мутировали, но семья была скучнее прочих. Осталось мало:
тайны имен, их мимикрия,
названья тех мест, через которые проискрила
бричка деда, и тех, через которые протащилась эвакуационная бабкина подвода,
вроде станции Колышлей, фотографии девочек в воротничках под шейку,
на обороте нетвердый гордый почерк
едва научившегося писать забытого родича, что-нибудь вроде
"ис праздником Первомая. ето мой друг, который он теперь женился";
парадные платья, разжалованные в будничные, после - в тряпочки для пыли,
тот же узор уже полвека; словечки вроде "Тихо,
люди услышат", бусины, отрезы, умение вырезАть
фигурки из бумаги. Время-погромщик выпустило дух из памяти,
а о чем шептали на кухне, так и не успела узнать.
Номинация “ЗДЕСЬ”
Мемориал 9-11
Смерть приветствует детей у входа в мемориал.
За руку - к следам
доисторических животных,
анти-памятнику - двум ямам, наполненным слезами.
Имена покрыты серой пленкой водяной пыли.
Дети набирают воду черного мрамора в ладошки.
-Это погибшие имена?
-Нет, это - имена погибших.
-Смотри, мое имя. Разве бывает, чтоб умерло имя, но я - не умирал?
Они начинают искать свои имена среди списка мертвых –
и находят, находят!
Странная получается игра.
-А где имена нерожденных детей?
-Им не успели дать имена.
-Откуда эта вода?
-Это-символ слез, выплаканных за эти годы.
-Значит, слезы не кончаются?
-Эти слезы возвращаются из земли?
-Пойдемте. - Нет, хотим еще посмотреть.
Дети, родившиеся на другом берегу разлома,
на другом конце, новые, как тысячелетие,
просят им объяснить
про старинные вещи-
ненависть,
скорбь,
страх,
смерть.
Номинация “ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР”
Поглядеть назад
Карабкаться к перевалу, уворачиваясь от лавин и бандитов,
Чтоб с высоты поглядеть на долину, в которой остался дом.
Преодолеть полосу прибоя, отплыть подальше и развернуться,
В воде зависнув, чтобы увидеть теперь уже отдаленный берег.
Построить самое высокое здание, чтобы потом подняться на крышу
И посмотреть вниз, на площадь, с которой все начиналось.
Это так похоже на нас - оборачиваться и холить прошлое,
Вытирать пыль с прежних поражений,
Умиляться тому, какие мы были маленькие,
Пытаться увидеть со стороны себя самих.
| 
