Конкурс «Не бойся горького сравненья и различай добро и зло...»

Номинация «Я»

Псоглавцы

Снявши голову — по волосам не плакать,

но звериную выбрать — достанет шерсти,

и на бранном поле богом-собакой

мордой к морде встретиться с богом-смертью.

Скажет смерть, обращая лицо к Христофору —

быть собакой тебе, бежать искушений,

мне самой собачья усмешка впору,

мне самой по-собачьи не знать сновидений —

в них на теле моём не проплешины — ямы —

руки-ноги, обугленные глазницы,

на каком языке это странное "я/мы",

на каком языке мне всё это снится —

я не помню, Полкан.

Я не помню, воин

о четырёх смертоносных летящих копытах,

как я полз на брюхе, как будто болен,

как в бреду горячечном не оставлял попыток —

и лизал языком собачьим, шершавым

эти мёртвые лица, спины, затылки,

воскрешал их к жизни, и им, воскрешалым,

выводил из строя, сгрызал закрылки —

чтоб подъёмной силы летательных аппаратов

не достало достать до ангелов и покоя.

Аты-баты, пролает Анубис, аты-баты,

не подпуская могильщиков к полю боя.

Номинация «Страна»

* * *

Ты никогда не вернёшься, говорит Мандельштам.

Щурится, прикрывает от солнца глаза Георгий Иванов —

мы увидимся, Осип, скоро, когда-нибудь, где-нибудь, там —

и табак сухим ручейком течёт из его карманов.

Этот странный и страшный цветок табака,

этот дым прогорающей, хрусткой газеты

за вчерашнюю жизнь, а пока, а пока,

обжигая гортань, рассыпается лето —

на цветы, на траву, на кусочки земли,

перетянутой стриями, как после родов.

И тяжёлой поступью корабли,

заливая глазницы, уходят под воду.

Номинация «Планета»

* * *

Хаймарсами и сарматами

полон рот — не разомкнуть.

Помнишь, как осколки прятали,

по полу катая ртуть?

Или пробку с терпким запахом

излечения ли, сна,

в кулаке, как дверь, распахнутом,

неподвижном, как стена?

Металлическое, масляное

заползает под язык,

и звезда встаёт над яслями —

угрожающе, впритык.