Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»
Номинация «ТАМ»
Ангел
Седой, с большим животом, странный белесый зверь,
время пришло, когда ему
близким видится дальнее, -
он бубнит, бормочет стихи,
которым сам, похоже, не верит,
а я за его спиной стою
и не знаю, он это или я.
Дома, их и нет давно,
теперь поселились в нём,
рядом звенит трамвай
и невероятен утренний запах из булочной,
он , тогдашний, ещё не обманут
не трубами, ни водой, ни огнём,
и даже память об этом прошлом
не предвидится где-то в будущем,
длящемся здесь, сейчас, вот оно -
считает худой улов
из тоски-привычки по женщине,
столько лет мучительно уходящей,
стола, на котором ни разу
не нацарапано про любовь -
он так в ней ничего и не понял
ни сердцем, ни даже усталым хрящиком,
всё бегал, искал слова,
путешествуя по чужим смертям,
нужный ветер ловил,
по чужим откровениям странствуя ...
Теперь, несчастный, бормочет стихи,
а за спиной его - я - вою вслед,
ибо снова не происходит
колебаний пространства.
Номинация «ЗДЕСЬ»
***
Ты в призывном молчаньи свечу, как звезду , зажигаешь.
Ты дышать забываешь, как будто по небу шагаешь.
Невесомый фонарик держа,
Улетает на время душа
От компьютера, книг, утюга, от тарелок и кружек,
От картонного домика с кошкой, цветами и мужем
И летит то ли вверх, то ли вглубь,
Словно Имя заветное с губ,
И кружится, танцует фонарик и длится свеченье,
Это все – наяву, это просто твое возвращенье,
И не страшно, что крылья несут
В тот же кукольный домик внизу.
Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»
***
Город был видим и одновременно прозрачен,
город был выбелен солнцем и высушен плачем
долгой молитвы, в которой качался нелепо,
слепо цепляясь псалмами за гладкое небо,
помня иное, как лёгкими стрелами строки
в небо входили, как люди пророчили сроки ...
Бог был везде, и душистым был хлеб, от молитвы
лопались камни и водами полнились миквы,
город толкался во мне перебоями пульса,
город рождался внутри или я в нём проснулся,
воздух глотая, пока меня распеленает
город, который меня узнаёт, вспоминает,
наверх выносит, на башни, мосты, галереи,
шепчет о камне, о дереве, хлебе, вине, Галилее,
тащит на рынки, где век очевидно условен,
мимо калёного зноя из тусклых жаровен,
мимо горячей халвы, молодого инжира,
мимо всего, что внутри меня жило и живо,
я захожу как частица в живые картины -
в городе этом начало всегда с середины,
не приближая финалом конца напряженья -
каждый финал забывает себя в продолженьи,
город идёт сквозь меня, обращается плачем,
город всё меньше реален, всё больше прозрачен,
город лицо поднимает, и некуда деться -
близкое небо, и стрелы, и боль псалмопевца...
|