Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»
Номинация «Неоставленная страна»
Память
Вот и всё… концерт окончен. Зачехлен гитарный трепет.
Дом бездомных престарелых вспомнил звук аплодисментов.
Мне теперь – к себе подобным, всё сутулей и нелепей.
К премиальным, подработкам, бестолковым документам…
xxx
Там они теряли память, находя ориентиры
В птичках, ноликах и точках … в звуках разных славных песен.
Снег все таял. Таял. Таял. Из простуженной квартиры
Чей-то пес устало лаял. Бисер плел лукавый Гессе.
А они теряли память. Птички зыркали проворно:
Может – крошка, может – кошка, где спасение найдется?
Точки в нолики стремились, и царапались повторно
Вверх по клеткам, по ступенькам, к самым классным старым теткам.
Тёток больше выживало. К ним терпимей бег по кругу.
Жаль, что дядьки, кошки, память – исчезали в мир прочтений.
Оставались звуки песен и, скажу тебе как другу,
Оставались в результате очень многих предпочтений.
И желтели и жевались, и скрипели по линейкам…
Разлетались в пух и перья и потом взлетать боялись.
Тетки долго не сдавались, распевались на скамейках,
На кроватях, на кушетках, в майках, тапках, одеяле…
Это – орден, это – сила. Это – круг «к себе терпимых».
Это – синтез состояний, класс игры в «себе подобных».
Иллюстрация идеи, сопряженность одержимых,
Что теряли тихо память, извиняюсь за подробность…
Птички, нолики и точки помогали… и не очень…
Все же память уходила… к дядькам, кошкам и… прощайте…
Что-то с этим надо делать? Черкать лист поближе к ночи?
Но мы видим, даже песни не дают больших гарантий.
Да, мы знаем – даже песни... Даже нолики и точки.
Что-то с этим надо делать… Что-то я сейчас устала
Размышлять о том, что память нужно сматывать в моточки.
Тает снег, надела тапки, завернулась в одеяло…
Понимаю, что исчезну, принимаю, что возможно
Задержусь на этой грани, между кошкою и птицей.
На границе, там, где память правит правдою и ложью,
Между ноликом и точкой на истерзанной странице.
Извини, сентиментально рассказать не получилось.
И детали не надежны, и сюжета нет местами.
Дом бездомных престарелых – суетится чья-то милость.
Между возрастом и песней ... там, где все теряют память.
Знакомство
Не получилось взять нахрапом,
Да и с годами – не сошлось...
Вот и сидел, заткнувшись матом,
Досадно хмурящийся гость.
Неприглашенный, нелюдимый.
Попавший дегтем в майский мед.
Вокруг с восторгом Раи, Димы
И проч.
да черт их разберет…
И поздравляют! (Тосты креном)
Поют, желают и жуют…
Берёт и он руляду с хреном,
Забыв на несколько минут,
Что не к нему поток восторга,
А вон к тому, кто так же сник
За кучей ломаного торта,
Упрятав шею в воротник.
Глаза – так вовсе на затылке
От церемонии похвал.
Противно звякают бутылки –
Почти с намёком на скандал.
С физиономиями близких,
Чуть сморщив чёрточку в бровях,
Вы попрощались по-английски,
Случайно встретившись в дверях.
А после – в старенькой пивнушке,
Сломав последний карандаш,
Другу-другу вешали на уши
То, что не купишь, не продашь…
Пивную дурь, лапшу пустую
О том, что всё вам трын-трава:
Удача, бьющая вслепую,
Людская зависть и молва.
«Цель творчества – самоотдача», –
Орали громче, чем коты.
И в ночь, шатаясь, может, плача.
Да вроде – перешли на «ты»:
– Чужие лавры – не присвоить...
– Своих – отчетлив суррогат.
– Но если ты чего-то стоишь…
– Тебя посмертно наградят.
Не в свои сани
«Не садись в эти сани, девочка, не твои» –
Убеждали врачи после теста на эстриол.
Это горе, поверь, не делится на двоих,
Да сегодня не страшно – всего лишь один укол.
А мужчины бегут, увы, от таких проблем.
Твой – не хуже, не лучше, нормален и без затей.
Глупо, ранние вы. Подумай, рискуешь всем!
Нарожаешь попозже здоровых для вас детей.
Улыбалась блаженно, хмурила резко бровь.
Восемнадцать всего, чем тут веру убьешь в любовь…
«Не мои были сани, Господи, ну зачем
На красивые сказочки юности поведясь…»
Начинается утро жестко, без лишних сцен.
Ведь за стенкой мычит двадцать лет человек дождя.
Это в фильмах он мил, спокоен, в болезни – крут.
И пешком – пол страны, и не надо ему коня.
А в реале – жесткий, бессильный, бессонный труд,
Чтобы завтра, возможно, он мамой назвал меня…
Размышляла устало. Просила себя – держись.
Тридцать восемь – не возраст, а мука длиною в жизнь.
Залезай в эти сани, деточка, и садись
Рядом с мамой. И пусть возмущенно потом галдят!
Небо звездами – в пояс, ветер, мятежность искр.
Мы поищем любовь, хорошо, человек дождя?
Да, сегодня не страшно – нужен один укол.
И весь мир – разноцветный, в нём мальчик умом берёт
На уроках! Позже – он будет гонять в футбол…
Залезай в эти сани, хороший мой, и – вперед…
Не поймут, осудят. Не надо, себе – не лги.
Хрупок лёд в полынье и круги по воде.
Круги… | 
