Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

Маршрутка

Два рыжих медяка дать за проезд в маршрутке

и выйти на проспект, оглохший от ворон,

шагнув в бетонный бред не вне, но в промежутке...

Других - не торопись, вези, мой брат харон.

Пока еще иду, забыт и неприкаян,

а горло лишь слегка сжимает смерти жгут,

помедленней езжай, мой торопливый каин...

Пусть авели еще немного поживут.

С прохожим о любви заговорить стихами,

увидеть, как в глазах заплещется душа.

Читай побольше вслух, мой скромный брат мухаммед...

Пока растут стихи, земля так хороша.

Пока еще я здесь, живу и полон срама,

и тлеет уголек под ребрами в груди,

сансару покрути, мой темный гаутама...

Сидящих за спиной нирваной не грузи.

На ветке - клюв раскрыт - торчит осенний ворон,

Сыр мира обронив, вещает о пустом.

Улиткой, мой басё, ползи по склону в гору...

Пусть даже этот склон окончится крестом.

Новый век

Прошлый век, где людьми управляли стволом -

На одре. Слышен звук отходной.

Мне на плечи кидается век-мозголом,

Что за ниточки дергает мной.

Переплавлены чаши, уходят отцы,

Утекают сквозь пальцы умы.

И сосна до звезды, и живые песцы –

Крохи пира во время чумы.

Мне на плечи кидается век-наркоман,

Что за инфо порвать всех готов.

Запихай меня лучше перчаткой в карман

Душегрейки памирских хребтов.

Закрывается дверь, опускается ствол

В кобуру. И как ни был ты крут,

Но однажды сломают и твой fairwall

И на совесть все файлы сотрут.

Этот век-мегаспам, этот век-дисконнект,

Позавидуешь даже волкам.

Не ходи в интернет, не ходи на проспект,

Толпы зомби слоняются там.

Все летит под откос, все бежит впопыхах,

Гаснет свет, прерывается речь…

Лучше кинь меня камнем в окошко стиха,

Чтобы в сердце хоть что-то сберечь.

* * *

Возвращаемся снова к зиме,

к этим стылым больничным палатам,

поджидающим нас в полутьме,

снежным снам, новогодним салатам,

обрамляющим русский запой –

вариант дохристова потопа,

к поглощению эго толпой,

к январю, что мечтою заштопан

о свершенье всего, что не смог,

не осилил, не прожил, не вынес,

о терпенье, которое Бог

до предела испробовал в Сыне.

Возвращаемся снова к себе,

к обнаженности боли и смысла

в тесноте посторонних скорбей

и к сознанью, что вовсе прокисло

наподобье испорченных щей

от бездарности лет откровенной,

от пустой мешанины вещей

да копанья в помойке Вселенной.

Возвращаемся снова во тьму

низких истин, страдая похмельем

неизбежности мчать одному

в тройке жизни, влекомой весельем

неизвестного нам ямщика

то галопом, то шагом нескорым

к свету чуждого нам огонька

по заснеженным зимним просторам.