Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»
Номинация «Неоставленная страна»
Твои инфинитивы
Янису Грантсу
Гундосым утром, что заложено до гланд
бензином, смогом, аммиаком подворотен,
глотать безвкусие разжёванных баланд
тюрьмы района; в не отхарканной мокроте
топить накопленный осадок папирос-
ных труб, торчащих из заводов, чтобы снова
курить убойный самосад недачных роз
ветров челябинских, не помнящих лесного –
иного – запаха; ловить п т е н я ч ь и м ртом
(ещё не клювом) ожиданье кислорода...
Не распознав его сначала, но потом,
поняв, что тут и начинается свобода,
гадать по линиям трамвайным, до чего
и до кого тебе сегодня докатиться,
с кем навсегда тебе остаться с ночевой
с правами птичьими, прикормленным, как птица,
чтоб с тем, с которым был вчера ты не знаком,
делить дорогу до спасенья, путь до чуда
и время пробовать шершавым языком
(уже не словом) и, обжегшись, дуть отсюда.
В поисках решающего знака
– птицы улетают на Ю
где второй магнитик, с которым
мы вчера осилили горы
в нашем таганайском краю?
– тот, который грохот и гром?
– может. или голос и гомон.
видишь за окном снежный ком? он
станет очень скоро бугром.
– мамочка, ты что! посмотри:
солнце – как щека на морозе!
– мальчик мой, мы папу попросим,
он его найдёт... раз-два-три –
опа! вот галчонок и грач.
видишь, два птенца получилось...
милый, ничего ж не случилось.
солнышко, чего ты? не плачь.
...может, мы останемся, мам?
где-то через годика три мы
Круглицу с тобой покорим, и,
знаю, там понравится нам.
точно! а ещё через пять
будем проживать в Златоусте,
если только папа отпустит...
мам, тебе не хочется спать?
да, родной, я помню, малыш,
всё это, по-моему, было.
я ведь ничего не забыла?
…мамочка, ты, что ли, не спишь?
спи, родная, ба'ю-баю',
можешь даже в детской остаться –
папа не посмеет ругаться.
– птицы улетают на Ю
Вечное расставание
Увязаны узы в узлы – нелегко разорвать их.
Подальше от родины виден лишь край, но не свет.
(…а мама
сидит на краю однобокой кровати,
в узлах вся и в родинках – признаках маминых лет)
Присядь на дорожку. Порошею и сединою
присыпало этот незамкнуто-суженный круг,
с его кольцевой, но разомкнутой жизнью длиною.
(...а жилы –
как рельсы и шпалы натруженных рук)
Земля остывает –
под коркою кровь стынет тоже.
Останься, пока ведь не так ещё плохи дела.
Ведь мать замерзает под тонкою простынью кожи,
в бесчисленных складках скрывающей крошки тепла;
ведь ты не успеешь уехать – как сразу накатит,
останется волосы рвать, что разорвана нить,
и, вперившись в эти пигментные пятна на карте,
винить, и искать оправданье, и снова винить...
И, родинки,
складки
и пятна
на карте теряя,
ты молча ей скажешь,
об этом глазами моля:
«Ну что ты, не плачь!
Ну куда я... куда от тебя я!»
(Ну что ж ты не плачешь!
Ну где ты, родная моя?)
|