***

И это смятенье, и это сплетенье ветвей

Под сумрачным небом. И эта прощальная влага

На острых ресницах… Придумать бы что-то новей,

Чем это рыданье под взмахами белого флага.

Бежать от тебя, бежать, позабыв о дороге

Назад, о возможности жизни. Вслепую, на ощупь,

На память, на взгляд. О. надежда придурков убогих,

Что Бог тебя любит, и Он не допустит… Полощет

Сырые портянки небес осенняя площадь.

Качается мертвая влага. Нет, Стиксы – у греков.

А нам – ледяная отвага застывшего вздоха.

По льду в обе стороны света. По льду – умереть,

И по льду на коньках возвратиться. Не  жить, но скользить,

Как скользящая по небу птица. Не петь, но звенеть,

Как в метель с колокольни – набатом,

Заплутавшим в пурге, заметавшимся – другом и братом.

Шел Христос по воде… Это летом, в тепле, под оливой.

Мы не любим чудес. Все так просто – зимой по заливу,

Аки посуху чешем по льду, чтобы сердце застыло.

Не бояться, не помнить, не ждать, не мечтать о воде,

Об оливе, о солнце, о вдохе, о сказочной сини.

Не бежать от тебя, не бросать в невозможной беде.

В снеговую постель мне ложиться с тобою отныне.

Будет только зима. Будет холодно. Шапку надень.

***

Я, кажется, знаю зачем мы ушли из Египта

От тучного Нила, от жирного ила земного.

По черным пескам, без еды, без воды и без крова.

Под яростным солнцем останься один - и погиб ты.

Как долог был путь по чужим неизвестным дорогам,

Как страшно идти в никуда приближаясь к концу!

Когда Моисей на Синае беседовал с Богом

В долине мятежная чернь поклонялась тельцу.

С тех пор все бредем, не в песках, так в снегу погибая,

Верблюдов ведя в поводу и детей укрывая…

Где эта земля, молоком что сочится и медом?

Пустые поля, как болячки залитые йодом.

Когда Иисус в Гефсимани бедовал с Богом

Иуда монеты считал и мечтал о покое.

Все тот же телец упирается кованым рогом

И стража мечами звенит, только время другое.

Что толку мечтать отсидеться за отчим порогом?

Мы в странах чужих незнакомые учим слова.

Мы вечно в пути и тихонько беседуем с Богом.

История нас обложила тяжелым налогом -

Мы топливом  служим и крутим ее жернова.

***

Над белой памятью, над холодом густым,

Там, в глубине, в прозрачной сердцевине

Мы обозначены, мы призваны. Отныне -

Хоть задохнись, но сладок отчий дым.

Мы пасынки судьбы. Забыв родство,

Не помня дней, не ведая причины,

Мы, чашу горькую испив до половины,

Спешим спастись, не зная от кого.

Закрыв глаза, на каменные плиты

Мы зерна принесли. Не день, не год,

Нам ждать теперь, пока росток взойдет

Меж плитами холодного гранита.

Но, все же, мы судьбу благодарим

За эту боль и эти перемены,

Что тяжелы, но - к счастью, несомненно.

Хоть горек дым, но - Родина за ним.