Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

Новый эллин

Добавишь в зимний водки ли, укропа ль,
Оставишь ли в развалинах акрополь
Сдавившей грудь полуночной тоски,
Но снова прошлым душу окропило,
Что кровью Леонида - Фермопилы.
И память режет время на куски.

Луна лучами серебрит окно нам,
И тополя темнеют Парфеноном.
Заснеженной Эллады бледен лик.
Истории клинок в гортань нацелен.
Тряхни воспоминаньем, новый эллин,
Свое болото хвалящий кулик.

Носитель скудной оловянной лепты,

Напрасно свой жуешь сегодня хлеб ты,

Приколот острием былых времен.

Растет-цветет родимый город Глупов.

Но под слоями позабытых трупов

«Эдип» Софокла прочно погребен.

Чем ближе друг, тем истина дороже.
Не спрятать удивление на роже
При виде цен на истину сто крат...
Так и уйдешь, хлебавши не солоно,
По греками утоптанному склону,
Испить цикуты, что разлил Сократ...

Тень отца

Над Данией нависла тень отца
И застилает солнце слегонца.
(Кого колышет то, что здесь неладно?!)
Из сумрачной выходит полосы
И, молча, ухмыляется в усы,
Прогуливаясь в кителе парадном.

Когда вернулся издали сынок,
То замер в ожиданье Эльсинор:
Как будет изворачиваться Клавдий?
Какой теперь to be or not to be,
Когда герой из записных дубин!?
Об этом даже пишут в «Датской правде».

Вожак лихих гвардейцев Фортинбрас,
Умеривая радость датских масс,
Не раз являл нам свой отважный норов.
Горациозных проредить пора.
Один героем Дании вчера
Заколот на мосту у Эльсинора.

Покуда Розенкранц и Гильденстерн
Толкают в месяц тысячу цистерн,
Звезде гореть на датском небосклоне.
Финальный кадр, фиксирующий «cheese».
И как ты в Виттенберге ни учись,
На каждого отыщется полоний.

А жить все лучше, жить все веселей.
Еще чуть-чуть и будет юбилей
У Клавдия. Все выше, выше рейтинг.
Тому причиной - армия и спорт.
И то, что мы себе вернули фьорд.
И в Дании мы все гордимся этим.

На тень отца наводится плетень,
Железный, как решетка на плите.
Поджарь слегка истории страницу.
А после нас - известно - хоть потоп.
И что случится с Данией потом,
То мудрецам, конечно, и не снится.

В тумане

Утро, морок, клубится туман,
словно призрак из прошлого вызван.
Если горе твое от ума,
значит, счастье - от идиотизма?

На себя сквозь туман не смотри -
крыша место оставит, поехав.
Не Онегин проснется внутри,
а пенсне поправляющий Чехов.

Оглянешься назад на бегу -
бьется ль сердце, как чашка, на счастье? -
и не тройка мелькнет сквозь пургу,
а сжигающий рукопись Мастер.

Протяни же ладони к костру,

осознав, наконец, отчего же

белым мороком вьется вокруг
дым Отечества, сладкий до дрожи…