Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

* * *

Мы встретились в последний раз, мечта моя,

мне достается дом, тебе — Атлантика…

Я долго жил, о будущем не думая,

на улице известного фанатика.

Казались прошлым времена бредовые,

но бедами уже тянуло новыми —

в окно влетали мотыльки махровые,

и втискивался клён ковчегом Ноевым.

И что в разлуке нам с тобой припомнится?

Ведь ничего не вышло — и остыли мы:

нервозный мальчик не дождался скромницу

с какой-то польской ласковой фамилией.

Теперь, смеясь над страстью искалеченной,

мы ни рубля не бросим ей, ни фантика:

ты быстро перестала быть доверчивой,

а я уехал с улицы фанатика.

Прощай, беги от маленького деспота,

в стране снегов спасение ищи свое,

а тем, кому бежать отсюда некуда

ковчегом станет клён, а Ноем — лист его.

* * *

Мне родину не выбирать,

а все же было б легче

мотаться, злиться, подыхать

не с тем, кто это шепчет.

Но я не вижу лесенки

из своего провала:

идет автобус в Хельсинки

от главного вокзала,

всего лишь надо сесть в него,

устроиться, и скоро

не будет «счастья» местного,

растленья и позора.

Не будет вечной песенки

родного идиота –

а, может быть, и в Хельсинки

не сладко отчего-то,

но здесь такая мутнота,

такие киснут лужи,

что верю: пусть и трудно там

но явно уж не хуже.

Живу в озлобленной толпе:

когда еще для смеха

была свобода – не успел,

не захотел уехать.

И вот теперь едва могу

в родную грязь вцепиться,

я лишь в себе перебегу

последние границы.

Беги, автобус, по шоссе,

лети в страну Суоми,

я здесь останусь, как и все

мечтавшие о доме.

Как те, кто ни своих судеб,

ни дома не построил,

как все, оставшиеся здесь

безвольные герои.

* * *

Палевский сад

Советский сад, ничем не знаменит

и на четыре улицы открыт.

Как рыба, выкинутая на берег,

вздувает жабры, прорези оград,

он здесь разбит как будто невпопад,

наивный бог, в которого не верят

ни местные, ни пришлые. Отель,

пустырь ли будет вместо — кто хотел

в прекрасный парк — на выходных поедет

в Сосновку, остальные не заметят,

что сад исчез (да хоть и улетел).

За этим садом, в нескольких шагах,

зимой, в хрущобном дворике, впотьмах

я счастлив был… Случится так: уеду

подальше от затейника-вождя,

на океан, и не вернусь сюда,

в проклятый дворик, к саду и к проспекту.

Но часто, часто, много лет подряд

я буду слышать, как взлетает сад,

назначенный однажды под застройку,

скрипя корнями и спасая только

то, что я сам и не хотел спасать.