Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»

Номинация «Неоставленная страна»

Свет в окне (бабусе)

в окне сезоны разные мешались:

рябели вёсны - осени ветшали.

к обедне звали в срок колокола,

пугались звона в небе облака.

жизнь проходила мимо - только спины

считала: три войны, четыре сына.

смотрела, как в года сливались дни,

их зашивала крестиком в рушник.

загадывала: счастье, радость, долю

двум внучкам - старшей ане, младшей оле.

пекла огромный ноздреватый хлеб

и хлеб дышал на крашеном столе.

оглаживала бок сухой ладонью,

смеялась солнцу в кукурузном поле,

топила печь и забывалась сном -

где счастье было рядом, за окном.

...а за стеклом, под тенью старой сливы,

тропинка уходила торопливо...

...но даже через двадцать долгих лет -

для нас горит в ее окошке свет...

Сумерки

выпадают сумерки крупной солью,

после сном забудется хуторок.

до утра шумит по всему раздолью

трав несжатых ветреный шепоток.

завершится скоро вечерний выпас,

а до дома близко ли далеко…

…это божий промысел, божья милость -

разнотравья сладкое молоко.

сколько смотришь - глазу не наглядеться:

на вечерний отблеск покатых крыш,

на березок худенькое соседство,

на полей бескрайних седую тишь.

и жуют коровы неспешно вечность,

только рябь колышет остывший луг.

а в хозяйке дышит такая нежность,

что нельзя ни вымолвить, ни вспугнуть.

История одной дубовой рощи

«Здається, ніби сам вріс віковими коренями у ту рідну землю, а тепер вирвали живцем, із корінням, але ж ні. Не можна викорчувати столітнього дуба разом із усім корінням. Десь там все одно залишаться рештки коренів. Вони ніколи не дадуть парості, бо мертві. У своїй землі, але вже не живі»*.

Світлана Талан «Розколоте небо»

У дубовой рощи - своя история:

каждый день привычен, хоть бестолков.

Носят вести с неба коровки горние,

приземляясь в чашах лесных цветов.

Жирный жук под тенью седого дерева

вслух о майской доле своей жужжит,

белый гриб, сиротка, стоит потерянный -

я иду искать тебя, подожди!

Мне семь лет как минуло, взрослость первая -

за грибами даже бегу один.

Эта роща - наша, вернее дедова.

Колокольчик тонко звенит «дон-дин».

Нависают тучи, гудят, вращаются.

По слогам читаю я целый день:

«Ты скажи мне, Ненька, что получается?

Кол-лек-ти-ви-за-ци-я – это где?»

Теребит край фартука, что осалился.

Будто бы для правды я слишком мал.

Горькую годину прожить досталось нам.

"Вырубить дубраву"- дедусь сказал...

...Вся родына** - будто дубы сохатые

Молча шли и резали тишину.

Мать держалась: «Выправим двери, хату мы,

не реви, мой родненький, ну же ну...»

Под ногами стыла дорога пыльная,

день косынкой белой цеплял закат.

Рассечёно надвое, будто спилено,

преломилось небо, глотая птах.

*«Кажется, будто сам врос вековыми корнями в эту родную землю, а теперь вырвали наживую, с корнями, но нет. Невозможно выкорчевать столетний дуб сразу со всеми корнями. Где-то все равно останутся остатки корней. Они никогда не дадут ростков, потому что мертвы. В своей земле, но уже неживые» (Светлана Талан «Расколотое небо»)

**Родина [ро'дына] – укр. «родня»